Для умных русских людей, смотревших на российскую историю из глубины брежневского застоя, было очевидно, что Россия – аутсайдер. Что она не может конкурировать с Западом цивилизационно, что она потенциально вроде как богата, но реализовать ничего из знаковых вещей типа – как говорят сегодня – телефона, компьютера, фотоаппарата, самолета.

Однако русский патриот смотрел на это с печалью, которую утихомиривал двумя соображениями: про русскую духовность (не будем уточнять, что это) и русскую силу. Мол, из-за духовности мы самые прозрачные, самые рефлекторные, самые отзывчивые, а благодаря силе – мы всех на самом деле сильней, и всех – не будите лихо – порвем (если что) в лоскуты.

То есть мой приятель-интеллектуал примерно так смотрел на то, что сегодня именуется русским миром и видел ровно то, что заставило вторгнуться в Украину 24 февраля, а теперь скрежетать мрачно зубами, боясь думать о том, чем все это закончится. Смотрел как и многие сегодня, по крайней мере, до вторжения в Украину и обнаружения, что русская армия от тайги до Британских морей далеко не всех сильней, а, скорее, слабей. Вот это – всех порвем в лоскуты – мы всех этих Наполеонов, Гитлеров, с которыми никто не смог справиться, разбили в пух и прах и уничтожили. Понятно, что ни о каком лендлизе или втором фронте при этом не упоминается, потому что это подробности, орнамент, кружева вокруг символа веры, который есть русская сила.

Украинское сопротивление агрессии сделало главное: дезавуировала русский символ веры. Понятно, что Путин будет терпеть до последнего, будет бомбить энергосистему Украины, погружать ее в хлад и мрак, возможно, заставит вместе с уставшим Западом согласиться на перемирие; но обрушение символа веры произошло, и все истинно верующие не могут не спросить за это с Путина. Для истинно верующих неприятны, конечны, все эти подробности типа Бучи, нецивилизованного поведения российского воинства, садизма, грязи, жестокости, но это все было бы прощено, если бы он своей дурацкой кампанией подтвердил, что русская армия всех сильней. И что пусть другие выдумывают айфоны, кэноны и самсунги, мы, тихие скромные люди, не умеющие, да, забор подправить и дороги построить, обладаем такой потенцией, что можем, если понадобиться, мир перевернуть.

И вот эти мобики, с обмундированием, частично непригодным, частично купленным семьей, это топтание на месте в танце оппозиционной, окопной войны, эти нервные потуги чему-то соответствовать при ясной картине полного несоответствия и позорной слабости русской армии, ее хваленого вооружения, летающего на графиках и в мультфильмах, а на деле все тоже: ГЛОНАСС – через раз попадаем в унитаз.

Очень может быть, Путин умрет в своей постели, а не с ломом там же где у Каддафи, но он разрушил, развеществил главный символ русской веры о потенциале неземной силы, с которой некому соревноваться, и значит, неудачи в школе цивилизации, где мы второгодники и неумехи, не так и важны. А выясняется, что и русская сила и русская армия, и русский дух – симулякры, пустые оболочки, надутые верой как воздушные шарики, что, увы, если не сдулись уже сейчас, но сдуются завтра или послезавтра. И чем прикажете их надувать потом? Пердячим паром? Юношескими мечтаниями?

Путину этого не простят. И зная это, он будет медлить с возвращением к мирному времени, ибо мир для него точка отсчета в том приговоре, который еще не зачитан, но уже шлифуются фразы в уме, ищутся слова. Разрушитель иллюзий, великий и жалкий недодиктатор, который своих может нагибать и унижать, но он позволил другим увидеть оборотную слабую сторону русского мира, русского символа веры, который вон там, вот, видите, валяется в пыли. Это не прощается