Госзаймы - "кидалово" по-советски
Одним из первых решений правительства большевиков был запрет на все операции с ценными бумагами на территории Российской Империи – декрет об этом был выпущен 23 декабря 1917 года. Вскоре облигации стали единственной ценной бумагой, имевшей хождение в стране. Советская власть обращалась к внутренним займам, когда в финансовой системе намечался очередной сбой: в период индустриализации, во время войны, в пору застоя. Всего в СССР было выпущено около 65 облигационных займов, большая часть из которых – до 1957 года, когда была свернута десятилетняя программа принудительных займов. После этого вышло лишь пять эмиссий.
Период НЭПа
В 1917 году акции и облигации утратили свою юридическую силу, а рынок ценных бумаг прекратил существование, чтобы переродиться уже в совершенно иной форме. Первые займы СССР были размещены в 1922 году: : 20 мая был выпущен первый государственный заем, “натуральный” – на 10 млн пудов ржи на срок 8 месяцев. Взять с населения было нечего, кроме натурального продукта. Как только денежная реформа 1922 – 1924 годов начала приносить результаты, займы стали выпускаться и в денежном эквиваленте. 31 октября 1922 года было объявлено о подписке на первый советский денежный заем на 100 млн руб. В следующем году выпустили еще два беспроцентных займа: хлебный и сахарный. Тогда же вышел краткосрочный заем Наркомата путей сообщения в форме транспортных сертификатов на сумму 24 млн золотых рублей и сроком от девяти месяцев до года. Покупатели могли использовать их для оплаты поездок по железной дороге, в связи с чем эти ценные бумаги получили самое широкое распространение наряду с только что введенными советскими дензнаками и твердыми червонцами. Номинал железнодорожных облигаций был меньше червонца – пять рублей со страховкой от обесценивания.
В тот момент советская пропагандистская машина еще не была отлажена, гражданам сложно было понять, зачем отдавать свои кровно заработанные деньги государству. Поэтому размещение некоторых займов проводилось в принудительном порядке в рассрочку через сберкассы. Первый принудительный заем был размещен еще в 1923 году. Это были 6-процентные выигрышные облигации для имущих слоев населения. Их обязаны были приобретать комиссионеры, подрядчики, поставщики и прочие частные предприниматели, разбогатевшие в годы НЭПа. Чтобы обеспечить ликвидность бумаг, советские экономисты устанавливали по ним очень высокую доходность, которая порой достигала 12%. Особой популярностью пользовались облигации с выигрышами в тиражах и ценные бумаги, предоставлявшие держателям дополнительные льготы. Под залог гособлигаций можно было получить банковские ссуды или использовать их для уплаты налогов. Эти уступки были вынужденными – поскольку советское правительство аннулировало дореволюционные долги, иностранные государства на этом основании совершенно справедливо отказывались кредитовать молодую Советскую Россию. Так государственные займы стали основным средством преодоления бюджетного дефицита.
Лозунги действовали не очень эффективно. И тогда для продвижения государственных займов было решено использовать технологию, которая сейчас именуется product placement. В 1925 году на экраны Советского Союза вышел фильм “Закройщик из Торжка” режиссера Якова Протазанова с любимцем советских женщин Игорем Ильинским в главной роли. Картина была снята на деньги Наркомата финансов и пропагандировала покупку гособлигаций. После просмотра зрители расхватывали ценные бумаги как горячие пирожки. Два года спустя Наркомфин профинансировал съемки еще одного фильма – “Девушка с коробкой” Бориса Барнета, которую критики считают первым рекламным фильмом в истории советского кинематографа. Всплеск спроса на облигации снова не заставил себя ждать.
14 млн руб. частного капитала было вложено в принудительные займы, выпущенные до 1925 года. Поначалу “состоятельным элементам”, а проще говоря, капиталистам эпохи НЭПа, особых выгод они не приносили. Как только властям становилось известно о высоких доходах гражданина, его сразу же подписывали на заем. При этом продавать облигации ему запрещалось под страхом уголовного наказания.
Но вскоре нэпманы нашли возможность обогатиться на торговле советскими облигациями. В 1925 году нарком финансов Сокольников решил, что пришла пора размещать государственные займы на добровольной основе, для чего необходимо стимулировать интерес к ним со стороны владельцев частных капиталов.
Купленные ранее билеты держателям разрешили продавать кому угодно в любых количествах. Кроме повышения процентной ставки по новым займам, состоятельным гражданам теперь полагалась льготная ссуда на покупку облигаций в размере 70% от их цены. Покупатель из своих средств должен был затратить только 30%, при этом он считался собственником целого билета и получал доход за весь билет.
Стимулируя спрос, органы Наркомфина стали усиленно скупать облигации предыдущих принудительных займов, затрачивая государственные средства, чтобы поднять их цену. Конечно же, нэпманы не преминули воспользоваться этими привилегиями и сразу стали получать значительные прибыли от перепродажи облигаций. Таким образом, по подсчетам историков и экономистов, около полутора десятков миллионов рублей вернулись в карманы тех, кого в первые годы советской власти подписывали на принудительные займы.
Благодаря этим нововведениям до октября 1926 года частные капиталисты купили у государства облигаций на сумму 18 млн руб., при этом Наркомфин затратил на реализацию программы около 30 млн руб.
Сталинская Индустриализация
Комментарий №331225 R0 ответить 06 Июля, 2023 21:18 ОП 'В 1930-е годы была развёрнута мощнейшая агитационная кампания огромного количества внутренних займов среди населения, как государственных (оборонных, народнохозяйственных), так и местного значения (на постройку конкретного учреждения). Хоть займы и назывались добровольными, фактически выплаты были обязательными, в среднем житель СССР отдавал 2-3 зарплаты в год на госзаймы. Государство в эти годы получало от займов столько же, сколько приносили все остальные налоги и сборы с населения.
На предприятия, в организации и в колхозы из сберкасс поступали инструкции о порядке размещения займа, бланки для его учета и оформления и авансовая сумма облигаций. Работники выстраивались в очередь и вписывали в так называемый подписной лист свои фамилии и сумму, на которую приобретались облигации. Особой формой геройства тогда считалось отдать свой месячный заработок или хотя бы две трети его. Потом подписные листы сдавали в бухгалтерию, где и занимались вычетом денег на облигации из зарплаты с учетом 10-месячной рассрочки.
В 1930-х годах каждый гражданин СССР хранил дома гособлигации, на них подписывались также и юридические лица – предприятия и колхозы. Важно было сделать так, чтобы держатели не бросились гасить облигации сразу после истечения срока их действия. Поэтому 22 февраля 1930 года вышло постановление, запрещавшее любые операции с государственными бумагами без разрешения специальных комитетов содействия реализации займов (комсодов).
В 1936 году государством был практически объявлен дефолт на госзаймы — облигации восьмипроцентных займов были насильственно обменяны на трёхпроцентные, погашение которых было отсрочено на 20 лет.
Чтобы хоть как-то оправдать драконовские меры государства в глазах граждан, вовсю старалась и пресса. Тон задавали “Правда” и “Известия”, на них равнялись местные и отраслевые издания. К примеру, выпуск газеты “Лесная промышленность” от 3 июля 1937 года, содержит ни много ни мало 12 новостных заметок с предприятий отрасли, посвященных реакции людей на выпуск нового займа.